понедельник, 7 января 2008 г.

Углицких: " О Наталии Николаевне Закировой и о 2-ом Ленинградском пехотном училище"









Последнее время много говорят "о неразрывной связи времен, о "мостике" между поколениями...". О том, что они должны быть. Обязательно. И - правильно говорит. Вот еще один пример на эту тему. Показательный, что называется...
Недавно вышла в Удмуртии хорошая книга. Действительно хорошая. Настоящая. "Наше культурное достояние" называется. Написала книгу эту Наталия Закирова, доцент Глазовского пединститута, удивительный художник слова, литературовед, краевед. И человек - каких поискать! Здесь уместно сказать о том, что Наталия Николаевна, к тому же, является постоянным автором "Журнала литературной критики и словесности".
В предисловии автор, в частности, пишет: "Мы усиленно и уже давно ищем некую загадочную НАЦИОНАЛЬНУЮ ИДЕЮ, бьемся в поисках заветной категории, вокруг которой могло бы произойти обьединение россиян, мучительно вырабатываем стратегию борьбы со злом и невежеством, жаждем социально-экономического процветания... А может быть, эта terra incognita - наша родная земля и ее неисчерпаемые духовные богатства?.. " Так вот, книга Н.Н.Закировой действительно дает подробную информацию об истории, культуре малой родины, культурном феномене провинции - Вятского края, Удмуртии, Глазова...
Меня, в частности, тронуло упоминание в "Нашем культурном достоянии" факта, простого как дыхание, маленького фактика из истории Глазова. Вот он: "1941 г., сент. В Глазов эвакуировано 2-е Ленинградское военное пехотное училище (в числе его курсантов был поэт-фронтовик Н.Старшинов )". О чем я и написал Наталии Николаевне. Вот большой фрагмент письма того:

"Уважаемая Наталия Николаевна! Дело в том (не помню, говорил ли я Вам об этом ранее или же нет), но в этом учебном заведении какое-то время (конец 1941- начало 42гг.) обучался и отец мой, Углицких Клавдий Андреевич, 1919 г.р., уроженец д.Федорцова Красновишерского района Пермской области. Знал я об этом давно, еще в бытность мою «глазовскую» (жил я некоторое время, в 80-х годах, в г.Глазове - А.У.). И даже ходил в 1985 году, если не ошибаюсь, в Глазовский краеведческий музей. В музей, в котором ни одна душа тогда ничего ни о каком 2-м Ленинградском военном пехотном училище и слыхом не слыхивала. В музей, где у меня первым делом спросили: откуда у меня столь "секретная" информация. Потом поинтересовались, почему, собственно, известно мне, что в Глазове располагалось именно «II Ленинградское пехотное училище», а не «I», там, к примеру, если уж действительно какое-то пехотное училище в Глазове, все-таки, располагалось в те времена? Как мог, как умел, отвечал тогда:
- Первое Ленинградское пехотное училище не могло находиться в годы войны в Глазове, потому что оно находилось в другом городе…
- В другом? И Вы можете назвать этот город?
- Могу. Город Березники Молотовской области.
- Откуда такая самоуверенность, молодой человек?
- Дело в том, что курсантом I Ленинградского пехотного училища, находившего в Березниках, был тогда родной брат моего отца, Углицких Владимир Андреевич, дядя Володя…
...Потом я уехал из Глазова. В Москву. Но история эта на этом не закончилась.
Москва, 1985. В столице довелось мне какое-то время «служить» под началом Талановой Инессы Сергеевны, доктора медицинских наук, специалиста в области детской физиотерапии. Когда случайно услышала она, откуда приехал я в клиническую ординатуру, то очень оживилась:
- А Вы знаете, Андрей Клавдиевич, а я ведь работала в Глазове…
- Кем, когда, Инесса Сергеевна?
- В войну. Военврачом. Проходила службу во II Ленинградском пехотном училище, которое там у вас тогда было расквартировано. Хорошо помню город. И площадь, и храм красивый на берегу реки… Очень хороший городок.
Узнав о том, что храма больше нет ен, взорван в середине шестидесятых - А.У.), расстроилась, недоумевала («как же можно, такую красоту – и порушить!?»). Еще большее недоумение вызвал у нее тогда рассказ мой о том, что в Глазове не помнят об ее «родном» училище…
- Не может этого быть! Неужели же не сохранилось никаких документов?
Выходило, вроде, что не сохранилось, Инесса Сергеевна…
В завершение разговора, расскажу вот еще о чем.
Москва, 1997... Я не раз и не два встречался в Москве с поэтом Старшиновым. В числе курсантов Высших Литературных Курсов, или сталкивался с ним, лоб в лоб, что называется, в коридорах Союза Писателей РФ, куда поэт изредка, но заходил, или в Центральном Доме Литераторов… Зная о том, что Николай Константинович – также бывший курсант II Ленинградского пехотного училища, что и он – «глазовчанин» по военной судьбе своей, каждый раз хотелось мне спросить его об отце моем:
- Уважаемый Николай Константинович, скажите пожалуйста, не помните ли Вы Углицких Клавдия, отца моего, бывшего в годы войны курсантом Второго Ленинградского пехотного? Да, да, того, что в Глазове… Вы могли вместе служить… Что? …Конец зимы 1941 или ранняя весна 1942… Рота? Не знаю, про роту отец ничего не говорил… Еще раз назвать фамилию и имя, поразборчивей? Пожалуйста – фамилия Углицких… А вот о том, как отца называли курсанты – вопрос посложнее, Николай Константинович. Вообще, по документам – Клавдий. Клавдий Углицких. Но он мог называть себя и Николаем, Колей, то есть…
… В дом наш, в Перми, иногда приносили телеграммы от отцовой родни, с Вишеры. И вот что любопытно: иногда, в графе «адресат», значилось в них: «Углицких Клавдии Андреевне», а вовсе не «Клавдию Андреевичу». Почему? Да потому, что на местной почте, где эти телеграммы принимали, "обрабатывали", никому и в голову не могло прийти, что "Клавдий" - это, на самом-то деле, нормальное мужское имя. И посему, получив с того конца провода, текст, адресованный некоему «Клавдию Андреевичу», полагали, что это банальная описка, неграмотность, опечатка отправлявшей телеграмму вишерской стороны и добросовестно «правили» невнимательных коллег, заменяя «Клавдию Андреевичу» на «Клавдии Андреевне». Благо, еще и фамилия – уральская, несклоняемая никакими ветрами. Поневоле запутаешься! Видимо, во избежание подобных недоразумений, казусов, отец и "перекрещивал" себя. Например, соседи наши по поселку называли его «Колей», «Николаем», а вовсе не "Клавдием". Поэтому, думаю я, что и в Глазове, будучи курсантом училища, он, скорее всего, представлялся своим сослуживцам именно так. Хотя стопроцентной уверенности в этом, конечно, нет у меня…
- Колю? Углицких?? Погодите-ка, дайте вспомнить… Нет, не вспоминается, что-то… А каков из себя?
- Среднего роста, темный, глаза голубые... Нет, скорее – стального цвета… Были… Он ведь уже умер… В 1987… Да, Николай Константинович, забыл детальку одну важную – слышал отец совсем плохо, уши текли у него…
Отступление второе: в детстве, сильно простудившись, отец заработал себе тяжелый отит - гнойное воспаление среднего уха. Антибиотиков тогда не было, поэтому острое ушное воспаление вскоре стало хроническим. В силу этого больные уши часто «текли», слух сильно упал. Пребывание же в училище, тяготы армейской жизни, почти сразу же вызвали, усугубили и без того серьезное положение со слухом. Если Вы спросите, как, каким таким образом, неважно слышащий человек, с почти постоянным гноетечением из ушей, мог оказаться «годным к строевой службе» и призваться в Действующую армию, отвечу сразу: не знаю! Но думаю, что причин было, как минимум, две: колоссальные потери на фронтах и …голод на «гражданке». Вот и выгребались тогда сусеки призывные, людские, по всей стране, выметались дочиста, до последнего зернышка, вот и добавляли себе пацаны пятнадцати-шестнадцатилетние кто - год, кто - целых два, чтобы не подохнуть с голода. С молчаливого одобрения и при попустительстве районных военных комиссаров и, закрывающих глаза на очевидное, врачебных призывных комиссий на местах. (Тот же самый дядя мой, Владимир Андреевич, к примеру, стал курсантом I Ленинградского пехотного в неполные шестнадцать, к примеру).
Жаль, что вот этого, вышеприведенного, воображаемого, разговора моего с поэтом Старшиновым так и не случилось… Потому, что каждый раз, что-то останавливало меня. Что? Не знал я этого и не знаю. Ни раньше, ни сейчас. И не могу этого объяснить. Ни себе, ни – другим. Но, как бы то ни было, теперь и Старшинова нет. И спросить, все равно, уже не у кого.
Утешаю себя, впрочем, мыслью о том, что не знали они, скорее всего, друг друга. Вероятие этого – 99,9%. Отец был курсантом относительно недолго (списали его вскоре, и списали - под чистую. Может быть, та же самая И.С.Таланова или мама Риммы Казаковой, там, и поспособствовали восстановлению справедливости, отправив в запас калечь эту уральскую). И все же, где-то там, в глубине души, нет-нет, да и мелькнет, проскочит искорка запоздалая: «А вдруг? А вдруг знакомы были? В одной роте служили, один табак курили, одну дружбу водили…»? И опять, снова и снова наваливается на меня запоздалое раскаяние, печаль манкурта, донимает сожаление по поводу упущенной тогда возможности, еще хоть что-то узнать… О времени том, об отце своем… Раззява я, конечно, раззява! Ведь мог же спросить, мог, язык-то ведь, поди, не отвалился бы, правда же, Наталия Николаевна?.."
Андрей Углицких
Ноябрь, 2007

2 комментария:

Анонимный комментирует...

Андрей, вы хвалите книгу Закировой только потому, что составитель ее (а не автор) Ваша хорошая знакомая? Или вы читали эту книгу? И вы искренне считаете ее интересной? Но она же не методическое пособие, как ее пытаются всучить читателю. Там же нет никакого методического материала. Закирова просто собрала справочник с помощью самих же авторов статей. Собрала достаточно много денег, которых хватило не только издать книгу, а теперь ее еще и продает почти за полтысячи рублей. Эх Вы, наивный Вы человек. Она ничего не делает даром. Это алчный человек, уж поверьте мне, я -то ее очень хорошо знаю.

Unknown комментирует...

Слова то какие - алчный, полтысячи. Позвольте не поверить!
Молодец! Собрала авторов и получился СПРАВОЧНИК.
Успехов! в сборе авторов Уважаемая Наталья Николаевна!